Cразу четыре крупных инвестпроекта в лесопромышленном комплексе заявлены к реализации на Среднем Урале. Фирма «Эколес» планирует организовать в Красноуральском и Кушвинском городских округах производство пиломатериалов, древесно-стружечных плит, топливных гранул, древесного угля (проект замкнутого цикла от заготовки древесины до выпуска конечной продукции; стоимость — более 4 млрд рублей), частная компания «Лесников» создает лесоперерабатывающий комплекс на основе Сотринского леспромхоза в Серовском районе (420 млн рублей), на Туринском целлюлозно-бумажном заводе будет построена линия рулонной бумаги санитарно-гигиенического назначения и изделий из нее (383,7 млн рублей), Уральская лесопромышленная компания к 2018 году построит в Асбесте завод профильных деталей (304,9 млн рублей). Общая сумма вложений — 5,42 млрд рублей. По оценке областного министерства промышленности и науки, будет создано 980 рабочих мест, поступления налогов в бюджеты всех уровней превысят 5 млрд рублей в год. Чем объясняется такая инвестиционная активность и к чему она может привести, мы попросили рассказать ректора Уральского государственного лесотехнического университета Андрея Мехренцева.
— Андрей Вениаминович, в каком состоянии пребывает лесопромышленный комплекс Среднего Урала?
— В структуре ВРП Свердловской области доля лесопереработки составляет 1,5%, а я считаю, ее можно довести до 4 — 5%. Убежден: именно на Среднем Урале реально добиться прорыва.
— Почему?
— У нас для этого есть базовые условия. Первое — лесопромышленный комплекс России традиционно рассматривается исключительно как экспортер кругляка. Но это никогда не было характерно для Свердловской области. Мы расположены в центре России, далеко от границ, и вывозить кругляк нам экономически невыгодно. Именно поэтому наши предприятия всегда занимались переработкой — торговали больше пиломатериалами, везли их в Европу, страны Северной Африки, Ближнего Востока, Азербайджан. То есть изначально ЛПК ориентировался на производство обработанной древесины второго-третьего технологических переделов. Экспорт круглых лесоматериалов составлял максимум 6,5% от их общего объема производства, тогда как в среднем по России этот показатель — 22%.
Второй базовый фактор — сравнительно развитая дорожная лесная сеть: 4 км на 1000 га, что значительно больше, чем в среднем по России.
Третье условие — у нас сформирована промышленная основа для организации лесопереработки. Два крупных предприятия ориентированы на производство продукции высокого передела: Туринский ЦБЗ выпускает писчую бумагу, Ново-Лялинский ЦБК — упаковочные мешки высокой прочности для стройматериалов. Достаточно развита база для домостроения: деревообрабатывающие комбинаты в Новоуральске и Юшале. Есть крупная база плитных древесных материалов: производства в Верхней Синячихе (фанера), Тавде (фанера, ДСП), Алапаевске (ДСП), Туринске (ДВП) позволяют перерабатывать более 1 млн кубометров березового фанерного кряжа и низкосортной древесины. В целом производственные мощности заготовки древесного сырья и лесопереработки ориентированы на освоение годовой лесосеки в объеме 12 — 15 млн куб. м. Все это создает основание для устойчивого развития отрасли, ориентированной главным образом на внутренний рынок Уральского федерального округа и на лесодефицитный рынок наших соседей в странах Средней Азии.
Темный лес
— Чего не хватает, чтобы эффективно использовать эти стартовые позиции?
— На всех уровнях власти нет понимания значения лесного комплекса. Для его развития необходима поддержка со стороны государства, причем и лесопромышленных предприятий, и лесовладельцев. На мой взгляд, настало время вводить частную собственность на лес для тех предпринимателей, которые показали себя ответственными лесопользователями: провели добровольную лесную сертификацию лесов, организовали лесопереработку, выполняют финансовые обязательства перед работниками и государством. Аренда лесов как форма лесовладения дискредитировала себя во всех странах. Это самая неэффективная схема лесопользования: арендатор не заинтересован в долгосрочном развитии. А лесопромышленный бизнес должен быть долгим, рассчитанным на несколько поколений вперед. Владелец бизнеса должен знать, что может передать его сыну и внуку. В Финляндии 60% лесов в частной собственности, государству принадлежат только наиболее удаленные леса, расположенные далеко на севере, в приполярных районах, где невозможно их промышленное использование.
Вторая проблема — отсталая нормативная база. Во всем мире и в любую отрасль предприниматель приходит для решения бизнес-задач. Лесопользование — не исключение: в аренду берется сырьевой ресурс известного качества и количества с четкими правилами транспортного и технологического освоения. А у нас собственник лесов отдает в аренду «кота в мешке». Между тем за прошедшие годы произошли радикальные изменения, не учтенные в лесоустроительных документах. Например, приспевающие леса давно стали спелыми, и рубить их нельзя — а в документах они остались приспевающими. Все это отпугивает от лесной отрасли серьезных инвесторов, особенно иностранцев.
Государство не выполняет свои обязанности собственника лесных ресурсов. Как правило, чиновники ссылаются на нехватку средств. Но они сами себя этих средств лишают. До принятия в 2007 году Лесного кодекса существовала практика краткосрочной (на год) аренды лесных участков, которые распределялись через аукционы. Средства от аукционов шли в том числе на лесоустройство, которым сейчас никто не занимается. Треть объемов лесозаготовок в результате краткосрочного пользования выполняли малые предприятия, обеспечивая пополнение бюджетов лесных муниципалитетов. Сейчас, с отменой краткосрочной аренды, малый бизнес уходит из ЛПК. Понятно, что запрет был продиктован борьбой с незаконным оборотом леса, но достигнут ли эффект? На удаленных территориях люди испокон веков занимались лесом. Сейчас их лишили этой возможности или подтолкнули к тому, чтобы они вышли за рамки правового поля. Государство вроде бы спохватилось, обещает льготное субсидирование процентной ставки, получение субсидий на проекты. Но если малого бизнеса почти нет, то для кого эти льготы?
Подкинуть евродров
— Если все так плохо, чем тогда объяснить всплеск интереса к отрасли со стороны инвесторов?
— Бизнес идет туда, где выгодно. Правительство РФ разработало механизм поддержки инвестиционных проектов в области освоения лесов. Если ты инвестируешь в развитие производства не менее 300 млн рублей (на такие средства можно запустить нормальный современный лесоперерабатывающий комплекс), то имеешь право на льготное обеспечение сырьевыми ресурсами. Это понятная схема, и она востребована со стороны лесопромышленников. Кроме того, государство сегодня предлагает лесопромышленникам субсидии на погашение процентных ставок по кредитам. Это хороший стимул, который привлекает инвесторов.
И этот момент нужно грамотно использовать, именно сейчас заняться внедрением инноваций. ЛПК — наукоемкая отрасль, она способна потреблять инновации и выдавать современный технологичный продукт. Именно поэтому мы на площадях университета создали технопарк «Лесной». У него много задач и функций, и одна из них — генерация научных идей и создание новых технологий для отрасли.
— Есть конкретные примеры?
— Есть, и многие идеи уже находятся в стадии реализации. Туринский ЦБЗ сегодня готовится выпускать новую продукцию — бумагу санитарно-гигиенического назначения типа тисью. Это многослойное полотно, технология производства которого построена на основе переработки макулатурной массы и целлюлозы. Получается уникальный, перспективный материал, из которого можно производить целую гамму новой продукции (от пропитанных салфеток до влагорастворимых композиций, например, одноразового постельного белья или одноразовой специальной одежды для врачей и т.д.).
Есть технологическое решение соединения волокнистой целлюлозной массы с элементами микроэлектроники. А это значит, что в ближайшем будущем можно будет делать уникальные электронные приборы, которые в отличие от пластмассовых по мере старения легко и безболезненно для природы утилизируются. Внедрение в производство наномодифицированного древесного угля открывает уникальные возможности использования этого материала в фармации и экологических проектах.
В ближайшей перспективе — применение изготовленного в условиях лесосеки биодизеля для заправки топливных баков лесовозных автопоездов. Сегодня этот проект полностью готов для коммерциализации.
Не за горами создание региональной «зеленой энергетики» на основе высокоэффективного экологически чистого топлива с применением компактных автоматизированных энергетических установок, в том числе когенерации.
— На каких этапах сейчас больше всего востребованы технологии? С чего надо начинать?
— С заготовки сырья. В советское время лесозаготовители работали наиболее дешевым методом сплошных рубок: вырубали большие площади и шли дальше в лес. Это экстенсивный, неэффективный путь: надо осваивать участок за участком, строить дорогу. Лесовосстановление на вырубках проводилось за счет искусственных посадок, но в условиях Урала и Сибири они имели очень низкую эффективность. Затраты на возобновление леса в те годы брало на себя государство. Как правило, лесосеки зарастали естественным путем.
В современных условиях необходимо переходить к схеме постоянного интенсивного лесопользования с применением многоприемных рубок, которыми успешно сегодня пользуются наши коллеги в Финляндии. Лес при этом вырубается выборочно. Но для этого нужно иметь специальную современную технику и новую систему переработки сырья. Малого того, появляется другая проблема — куда девать тонкомерную древесину, которая получается в результате первого приема рубок. Мы давно думаем над этим, и сейчас в рамках технопарка появилась возможность попробовать развивать новое направление — лесную биоэнергетику, сырьем для которой служит как раз такая невостребованная, некондиционная, тонкомерная древесина.
— Если делать ставку на развитие лесной биоэнергетики, нужно понимать, кто будет потреблять эту продукцию?
— На Урале есть благоприятная конъюнктура для широкого распространения точек потребления биотоплива. В первую очередь достаточное количество удаленных муниципальных образований, где нет газа. Поэтому мы можем реализовывать идею распределенной энергетики через создание современных точек потребления биотоплива, что приведет к снижению зависимости экономики от традиционных невозобновляемых видов топлива. Это высокоэффективные когенерационные установки и малогабаритные печи, автоматические котельные, электростанции, которые работают на торфе, древесном угле и евродровах — гранулах и брикетах. Муниципальные предприятия Шалинского, Тугулымского и ряда других районов уже активно переходят в энергообеспечении на использование древесного биотоплива. В Финляндии, например, более 30% электроэнергии производится на биотопливе. Есть еще более современный вид, вершина инновационной европейской биоэнергетики — торрефицированное древесное топливо: гранулы и брикеты в процессе производства подвергаются низкотемпературному пиролизу, что повышает энергоотдачу топлива и делает его экологически чистым.
Деньги, два ствола
— А что делать с площадями, на которых был вырублен лес? В каком они сейчас состоянии и можно ли вернуть их в оборот?
— Вырубки не превратили леса в лунный пейзаж, там осталась почва. На открытых участках больше солнца, сломанные и невывезенные деревья перегнивают, превращаясь в удобрение. Так формируются условия для произрастания лиственных пород, которые любят солнце и плодородные почвы: березняков, осинников. Для этих новых лесов мы также рекомендуем технологии несплошных рубок, которые направлены на то, чтобы выращивать сортаменты определенного целевого назначения. Например, сырье для фанерных комбинатов. Но такая древесина должна быть крупномерной. За счет выборочных рубок мы сможем отбирать крупномерную древесину, обеспечивать потребности фанерных комбинатов и одновременно улучшать условия для произрастания оставляемой на корню приспевающей древесины. Она получает возможность быстрее расти, мы по сути ускоряем жизненный цикл лесного массива. При этом под пологом деревьев лиственных пород начинает формироваться новая генерация хвойного леса.
— Как потребители сырья относятся к новым методам его заготовки, готовы ли эти предприятия участвовать в этом процессе?
— Такие рубки позволяют арендатору существенно экономить на лесопосадках, значительно сокращают затраты на строительство новых лесных дорог. Важной инновационной составляющей современных лесозаготовок является ведение многоприемных рубок с использованием лесозаготовительных машин с процессорным управлением. Совместно с компанией «Фанком» в Верхнесинячихинском лесничестве мы провели комплекс таких рубок. Это позволяет резко увеличить процент выхода фанерного кряжа с минимальными повреждениями оставляемой древесины. Сейчас на базе технопарка реализуется проект (совместно с финскими, немецкими и белорусскими машиностроителями) по созданию универсальной транспортно-технологической машины и продвижения ее в серийное производство на машиностроительных предприятиях области. Машина предназначена для малого бизнеса, который работает на небольших по площади лесосеках, и может заменить весь комплекс однооперационных машин, которые применялись в лесу раньше. Один двигатель и несколько технологических модулей — это функционально и экономично.
Сказки леса
— Современная лесозаготовительная техника — это сложнейшие машины с элементами искусственного интеллекта, для управления ими нужно качественное инженерное образование.
— Конечно, все новые создаваемые производства суперсовременны, от систем космического лесного мониторинга до автоматического проектирования в деревянном домостроении. Чтобы владеть этими технологиями, нужны специальные знания. Наши студенты изучают современные лесозаготовительные системы, гидропневмоавтоматику, биотехнологии, биоэнергетику, устойчивое лесоуправление, ГИС-технологии, лесную сертификацию и многие другие дисциплины.
— Вы верите в будущее ЛПК?
— Однажды мы с директором технопарка из Йоэнсуу (Финляндия) приехали на предприятие «Тура-лес» (Верхняя Тура). Предприятие работает на сырьевой базе, состоящей на 80% из осины и березы и производит современные виды биотоплива. Когда финский гость увидел, что там делается, он сказал: я думал, вы отстали от нас навсегда, но понял, что это не так. Конечно, таких примеров пока немного. Но я уверен, если государство не откажется от объявленного курса на модернизацию отрасли и реализует хотя бы заявленные проекты, с которыми инвесторы сейчас пришли в отрасль, через пять лет мы наш лесопромышленный комплекс не узнаем. Если объем производства ЛПК в области сегодня не превышает 10 млрд рублей, через пять лет его можно удвоить.
А если задействовать потенциал малого бизнеса, которого государство сегодня сторонится, то этот показатель может быть еще выше. Лесная отрасль имеет реальные перспективы стать локомотивом промышленных инноваций.
